Глаза чужого мира. (Томск, 1991) - Страница 26

Бузьякос остановился, чтобы объяснить.

— Мы, обитатели леса, народ простой и неискушенный, но у нас есть одна особенность.

Тут он с важностью постучал себя по расплющенному носу.

— Мы нюхом чувствуем присутствие волшебства. Тропинка, по которой мы идем, была проложена в такие древние времена, что сейчас о них никто уже не помнит, и направление ее могут прочесть и следовать ему только такие, как мы.

— Очень может быть, — неохотно ответил Кугель, — но мне все-таки кажется, что мы ходим кругами, и где те ужасные чудовища и опасности, о которых ты нам говорил? Правда, я видел мельком одного волка, но нигде нет даже и запаха бормотунов.

Бузьякос в недоумении покачал головой.

— Совершенно необъяснимо, но они куда-то ушли отсюда. Уж, конечно, ты не возражаешь по этому поводу? Давайте лучше продолжим наш путь, пока они не вернулись.

И он вновь пошел вперед, следуя по тропинке, которую, кроме него, никто не мог даже различить.

Солнце опустилось уже довольно низко.

Лес немного поредел; алые лучи свободно проникали сквозь кроны деревьев, освещая перевитые корни и золотя опавшую листву. Затем Бузьякос вышел на полянку, остановился и триумфально воздел обе руки вверх.

— Мы успешно достигли цели нашего путешествия!

— Как так? — возмутился Кугель. — Мы все еще в самой гуще леса.

Бузьякос указал рукой через полянку.

— Видишь вот эти ясные и хорошо протоптанные тропинки?

— Похоже на то, — неохотно согласился Кугель.

— Одна из них ведет в южные земли. Остальные углубляются далеко в лес, очень запутанно петляя.

Дерве Кориме, раздвинув ветки и выглядывая сквозь них, неожиданно резко вскрикнула:

— Но ведь всего в пятидесяти шагах отсюда река и наш плот!

Кугель, нахмурившись, посмотрел на Бузьякоса.

— Что все это значит?

Бузьякос торжественно кивнул головой.

— Но эти пятьдесят шагов не защищены колдовством. Я никогда не осмелился бы взять на себя такую ответственность и провести вас прямым путем. А сейчас...

Он подошел к Дерве Кориме, взял ее за руку, потом повернулся к Кугелю.

— Ты можешь пересечь полянку и после этого я скажу тебе, какую дорогу тебе следует выбрать, чтобы попасть в горы.

И он занялся тем, что стал обвязывать шнур вокруг кисти Дерве Кориме. Она стала лихорадочно сопротивляться, но в результате добилась только того, что получила пинок и выслушала ругань в свой адрес.

— Это для того, чтобы предотвратить неожиданный прыжок или побег, — сказал Бузьякос Кугелю, слегка подмигивая ему. — Я не слишком быстро умею бегать, и когда я хочу женщину, мне вовсе не улыбается бегать за ней то туда, то сюда. Но разве ты не торопишься? Солнце заходит, а после темноты появляются мелкие лейкеморфы.

— Конечно, конечно, но какая же дорога из четырех ведет в нужном мне направлении? — как можно более сердечным тоном спросил Кугель.

— Перейди полянку, и тогда я скажу тебе. Конечно, если ты не веришь в мою честность, то можешь выбирать сам. Но помни, я очень сильно утомился и славно поработал, чтобы заполучить уродливую, слабую и анемичную женщину. Так что сейчас мы квиты.

Кугель с сомнением посмотрел через полянку, затем перевел свой взгляд на Дерве Кориме, которая с неприязнью и волнением наблюдала за ним.

Тогда Кугель весело заговорил:

— Ну что ж, видимо, все только к лучшему. Магнацкие горы чрезвычайно опасны. А с этим негодяем ты будешь, по крайней мере, в безопасности.

— Нет! — завизжала она. — Освободи меня от этой веревки! Он — мошенник, тебя просто надули! Кугель Разумник?! Кугель Дурак!

— Такой язык просто вульгарен, — важно заметил Кугель. — Бузьякос и я заключили договор, а договор — это, можно сказать, святая вещь, к которой нельзя относиться легкомысленно.

— Убей этого негодяя! — вскричала Дерве Кориме. — Возьми в руки шпагу! Конец леса не может быть далеко отсюда!

— Неверная дорога может привести в самую гущу Большого Эрма, — возразил Кугель.

Он поднял руку в прощальном салюте.

— Уверяю тебя, куда лучше быть в объятиях этого неотесанного грубияна, чем в объятиях смерти в Магнацких горах!

Бузьякос ухмыльнулся, соглашаясь с этим заключением, и дернул за веревку. Кугель поспешно перешел через полянку, а непечатные выражения, которыми, называла его Дерве Кориме, все время продолжали звучать у него в ушах, пока ее, наконец, не заставили замолчать — но каким образом, этого Кугель не знал, он не стал поворачиваться и выяснять.

Бузьякос крикнул ему вслед:

— По счастливой случайности, ты как раз остановился на нужной дороге. Следуй по ней и никуда не сворачивай. Через некоторое время ты выйдешь к обитаемым местам.

Кугель помахал ему рукой на прощание и пошел вперед. Вслед ему донесся истерический визг Дерве Кориме, кричащей во весь голос:

— И он еще называет себя Кугелем Разумником! Что за экстравагантная шутка!

Кугель продолжал быстро идти по дороге, но теперь он уже был встревожен.

— Эта женщина, должно быть, самая настоящая маньячка! — сказал он сам себе. — Она не может ясно мыслить и чувствовать: что еще я мог сделать, как для своей выгоды, так и для ее? Я поступил рационально и разумно — настаивать на противном просто немыслимо!

Не прошел он и ста шагов от полянки, как лес кончился.

Кугель остановился как вкопанный. Всего лишь сто шагов? Он поджал губы. По какому-то странному совпадению, остальные три тропинки выходили из леса рядом, примерно на одинаковом расстоянии от той, где он стоял.

— Интересно, — сказал Кугель. — Меня почти что подмывает вернуться, найти этого Бузьякоса и получить от него объяснение...