Глаза чужого мира. (Томск, 1991) - Страница 62

И с этими словами он выбрался на причал.

Через некоторое время они были окружены большой толпой деревенских жителей, привлеченных шумом. Один из них, старейшина деревни, обратился к ним голосом весьма строгим:

— Что вы делаете здесь, на нашем причале, обнажив оружие и намереваясь украсть нашу лодку?

— Причина очень простая, — ответил Кугель. — Мы хотим переплыть море.

— Что?! — взревел старейшина. — Как это возможно? В этом баркасе нет запасов пищи и воды, и он плохо снаряжен для такого путешествия. Почему вы не пришли к нам и не сказали, в чем нуждаетесь?

Кугель заморгал глазами и обменялся взглядом с Гарстангом. Он пожал плечами.

— Я буду честен. Ваша внешность внушила нам такие опасения, что мы не решились этого сделать.

Эти слова вызвали в толпе изумление и веселье. Старейшина заговорил:

— Все мы очень удивлены, объясни свои слова, если тебе не трудно.

— Хорошо, — сказал Кугель. — Могу я говорить совсем откровенно?

— Ну, конечно же!

— Некоторые детали вашей внешности кажутся нам странными и варварскими: ваши торчащие клыки, черная грива, которая окружает ваши лица, какофония вашей речи. Это в основном.

Деревенские жители изумленно рассмеялись, как бы не веря словам Кугеля.

— Что за ерунда! — вскричали они. — Наши зубы длинны, чтобы мы могли разрывать ими жесткую рыбу, которая является основным продуктом нашего питания. Мы специально носим наши волосы таким образом, чтобы предохранить себя от зловредного насекомого, а так как все мы очень плохо слышим, то поэтому и кричим. А в основном мы люди добрые и спокойные.

— Вот именно, — подтвердил старейшина, — и чтобы продемонстрировать это, мы завтра же снарядим свою лучшую лодку и отправим вас в ней с наилучшими пожеланиями. А сегодня мы устроим пир в вашу честь!

— Вот деревня истинной святости! — заявил Гарстанг. — Вы случайно не поклоняетесь Гильфигу?

— Нет, мы приносим жертвы богу-рыбе Лоб, который ничуть не хуже остальных богов. Но пойдемте в деревню. Мы должны приготовиться к пиру!

Они поднялись но ступенькам, высеченным в горе, и добрались до площади, освещенной дюжиной пылающих факелов.

Старейшина указал на избушку, выглядевшую приличнее остальных.

— Вот здесь вы проведете ночь в отдыхе, а я буду спать в другом месте.

Гарстанг опять высказался о благородстве рыбаков, на что старейшина наклонил голову.

— Мы пытаемся достичь духовного единения. Мы символизируем этот идеал в основном блюде нашего церемониального пира.

Он повернулся, хлопнув в ладоши.

— Приготовиться!

Огромный котел был подвешен на треножнике: деревянная доска и острый нож лежали рядом, и теперь каждый деревенский житель проходил мимо доски, отрубал себе кусок пальца и бросал его в котел.

Старейшина объяснил:

— Этим простым обрядом, к которому вы, естественно, должны будете присоединиться, мы демонстрируем нашу общность и нашу зависимость друг от друга. Пойдемте, встанем в очередь!

И у Кугеля, и у Гарстанга не оставалось иного выхода, как отрезать себе по пальцу и бросить их в общий котел.

Пир затянулся далеко за полночь. А утром жители деревни в точности сделали все, как они и обещали.

Очень прочный и устойчивый баркас был загружен провизией и водой, включая и запасы, оставшиеся от ночного пира.

Жители деревни собрались на причале. Кугель и Гарстанг выразили свою признательность, затем Кугель поднял парус, а Гарстанг отдал концы. Ветер наполнил парус, и лодка заскользила по водам Сонганского моря. Постепенно берег стал лишь далекой линией на горизонте, и двое людей очутились в полном одиночестве, и только свинцовый блеск волн окружал их со всех сторон.

Наступил день, и все осталось таким же: вода внизу, небо вверху, и тишина, стоявшая повсюду. День тянулся долго и казался нереальным, как сон, и меланхолическое великолепие заката солнца предшествовало появлению тумана цвета разбавленного вина.

Поднялся, казалось, ветерок, и всю ночь они плыли на восток. Но к утру ветер затих совсем, и Кугель с Гарстангом уснули, в то время как паруса лениво хлопали над их головами.

Весь этот цикл повторился восемь раз. Утром девятого дня впереди показалась низкая береговая линия. И к вечеру нос их лодки пробил прибой и уткнулся в мягкий песок широкого морского берега.

— Значит, это и есть Элмери? — спросил Гарстанг.

— Так мне верится, — сказал Кугель, — но какая часть, я не знаю. Азиномей может находиться к северу, к западу или к югу. Если лес, который виднеется вон там, находится в Восточном Элмери, то лучше нам обойти его как можно дальше стороной, потому что у него нехорошая репутация.

Гарстанг указал на берег.

— Обрати внимание: еще одна деревня. Если люди здесь такие же, как и по ту сторону моря, то они помогут нам отправиться в путь. Пойдем, спросим у них все, что нам нужно.

Кугель отступил на несколько шагов назад.

— Думаю, сначала неплохо было бы все разведать, как и раньше.

— Для чего? — спросил Гарстанг. — В том случае мы все только неверно истолковали и оказались в дурацком положении.

Он пошел по пляжу вперед, по направлению к деревне. Приблизившись, они разглядели людей, идущих по центральной площади — прекрасных мужчин с золотыми волосами, которые переговаривались друг с другом голосами, звучавшими сладкой музыкой.

Гарстанг радостно приблизился к ним, ожидая, что его встретят с еще большей радостью, чем на том берегу, но деревенские жители при виде пилигримов побежали вперед и тут же накинули на них сети.